Неточные совпадения
Левин замолчал, и они вместе
вошли в большую
залу.
Пройдя первую проходную
залу с ширмами и направо перегороженную комнату, где сидит фруктовщик, Левин, перегнав медленно шедшего старика,
вошел в шумевшую народом столовую.
И он от двери спальной поворачивался опять к
зале; но, как только он
входил назад
в темную гостиную, ему какой-то голос говорил, что это не так и что если другие заметили это, то значит, что есть что-нибудь.
— Нет, я не брошу камня, — отвечала она ему на что-то, — хотя я не понимаю, — продолжала она, пожав плечами, и тотчас же с нежною улыбкой покровительства обратилась к Кити. Беглым женским взглядом окинув ее туалет, она сделала чуть-заметное, но понятное для Кити, одобрительное ее туалету и красоте движенье головой. — Вы и
в залу входите танцуя, — прибавила она.
Она прошлась по
зале и с решимостью направилась к нему. Когда она
вошла в его кабинет, он
в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду, сидел у маленького стола, на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.
Когда он
вошел в ярко освещенную люстрами и бронзовыми газовыми рожками
залу, шум еще продолжался.
«Увидеть барский дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
У ней ключи взять от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня
входит в дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый
в залеКий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
Как изменилася Татьяна!
Как твердо
в роль свою
вошла!
Как утеснительного сана
Приемы скоро приняла!
Кто б смел искать девчонки нежной
В сей величавой,
в сей небрежной
Законодательнице
зал?
И он ей сердце волновал!
Об нем она во мраке ночи,
Пока Морфей не прилетит,
Бывало, девственно грустит,
К луне подъемлет томны очи,
Мечтая с ним когда-нибудь
Свершить смиренный жизни путь!
Наши путники
вошли в ворота и очутились среди пространной
залы, или крытого двора.
Ему даже отойти от них не хотелось, но он поднялся по лестнице и
вошел в большую, высокую
залу, и опять и тут везде, у окон, около растворенных дверей на террасу, на самой террасе, везде были цветы.
— Ты
вошла бы
в залу, и несколько чепцов пошевелилось бы от негодования; какой-нибудь один из них пересел бы от тебя… а гордость бы у тебя была все та же, а ты бы сознавала ясно, что ты выше и лучше их.
Теперь она собиралась ехать всем домом к обедне и
в ожидании, когда все домашние сойдутся, прохаживалась медленно по
зале, сложив руки крестом на груди и почти не замечая домашней суеты, как
входили и выходили люди, чистя ковры, приготовляя лампы, отирая зеркала, снимая чехлы с мебели.
Она пришла
в экстаз, не знала, где его посадить, велела подать прекрасный завтрак, холодного шампанского, чокалась с ним и сама цедила по капле
в рот вино, вздыхала, отдувалась, обмахивалась веером. Потом позвала горничную и хвастливо сказала, что она никого не принимает;
вошел человек
в комнату, она повторила то же и велела опустить шторы даже
в зале.
Со страхом и замиранием
в груди
вошел Райский
в прихожую и боязливо заглянул
в следующую комнату: это была
зала с колоннами,
в два света, но до того с затянутыми пылью и плесенью окнами, что
в ней было, вместо двух светов, двое сумерек.
Мы не успели рассмотреть его хорошенько. Он пошел вперед, и мы за ним. По анфиладе рассажено было менее чиновников, нежели
в первый раз. Мы толпой
вошли в приемную
залу. По этим мирным галереям не раздавалось, может быть, никогда такого шума и движения. Здесь,
в белых бумажных чулках, скользили доселе, точно тени, незаметно от самих себя, японские чиновники, пробираясь иногда ползком; а теперь вот уже
в другой раз раздаются такие крепкие шаги!
В ту минуту, как мы
вошли в приемную
залу, отодвинулись, точно кулисы, ширмы с противоположной стороны, и оттуда выдвинулись медленно, один за другим, все полномочные.
Мы
вошли по деревянной, чистой, лощеной лестнице темного дерева прямо
в бесконечную галерею-залу, убранную очень хорошо, с прекрасными драпри, затейливою новейшею мебелью.
Мы
вошли в большую
залу, из которой пахнуло на нас прохладой.
По мере того как мы шли через ворота, двором и по лестнице, из дома все сильнее и чаще раздавался стук как будто множества молотков. Мы прошли несколько сеней, заваленных кипами табаку, пустыми ящиками, обрезками табачных листьев и т. п. Потом поднялись вверх и
вошли в длинную
залу с таким же жиденьким потолком, как везде, поддерживаемым рядом деревянных столбов.
Как только она
вошла, глаза всех мужчин, бывших
в зале, обратились на нее и долго не отрывались от ее белого с черными глянцевито-блестящими глазами лица и выступавшей под халатом высокой груди. Даже жандарм, мимо которого она проходила, не спуская глаз, смотрел на нее, пока она проходила и усаживалась, и потом, когда она уселась, как будто сознавая себя виновным, поспешно отвернулся и, встряхнувшись, уперся глазами
в окно прямо перед собой.
Дело скоро началось, и Нехлюдов вместе с публикой
вошел налево
в залу заседаний. Все они, и Фанарин, зашли за решетку на места для публики. Только петербургский адвокат вышел вперед зa конторку перед решеткой.
Нехлюдов
вошел на лестницу и по знакомой великолепной и просторной
зале прошел
в столовую.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных
в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели
в суд.
В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть
в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями,
вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Войдя в совещательную комнату, присяжные, как и прежде, первым делом достали папиросы и стали курить. Неестественность и фальшь их положения, которые они
в большей или меньшей степени испытывали, сидя
в зале на своих местах, прошла, как только они
вошли в совещательную комнату и закурили папиросы, и они с чувством облегчения разместились
в совещательной комнате, и тотчас же начался оживленный разговор.
Когда Алеша
вошел в переднюю и попросил о себе доложить отворившей ему горничной,
в зале, очевидно, уже знали о его прибытии (может быть, заметили его из окна), но только Алеша вдруг услышал какой-то шум, послышались чьи-то бегущие женские шаги, шумящие платья: может быть, выбежали две или три женщины.
Встретив Федора Павловича
в зале, только что
войдя, он вдруг закричал ему, махая руками: «Я к себе наверх, а не к вам, до свидания», и прошел мимо, даже стараясь не взглянуть на отца.
Когда составили определение, Кирсанов позвонил слугу и попросил его позвать Полозова
в зал консилиума. Полозов
вошел. Важнейший из мудрецов, приличным грустно — торжественным языком и величественно — мрачным голосом объявил ему постановление консилиума.
«
Войдем опять
в зал, посмотрим, как они будут обедать», — говорит старшая сестра.
Мы
вошли на третий этаж, Вера Павловна позвонила, и я увидела себя
в большом
зале, с роялем, с порядочною мебелью, — словом,
зал имел такой вид, как будто мы
вошли в квартиру семейства, проживающего 4 или 5 тысяч рублей
в год.
Они
входят в самый большой из огромных
зал.
Они
вошли в великолепную
залу, где стол был накрыт на три прибора.
В эту минуту
в залу вошел, насилу передвигая ноги, старик высокого роста, бледный и худой,
в халате и колпаке.
Билеты для входа
в Собрание давались двоякие: для членов и для гостей. Хотя последние стоили всего пять рублей ассигнациями, но матушка и тут ухитрялась,
в большинстве случаев, проходить даром. Так как дядя был исстари членом Собрания и его пропускали
в зал беспрепятственно, то он передавал свой билет матушке, а сам
входил без билета. Но был однажды случай, что матушку чуть-чуть не изловили с этой проделкой, и если бы не вмешательство дяди, то вышел бы изрядный скандал.
Когда я
вошел в переполненный
зал, то почувствовал раскаленную и очень напряженную атмосферу.
За ними один за одним
входили через этот
зал в отдельный кабинет люди с чемоданами.
Бывал и обер-полицмейстер А. А. Козлов, не пропускавший ни одного значительного пожара. По установленному издавна порядку о каждом пожаре посетители Английского клуба извещались:
входил специальный слуга
в залы, звонил звонком и тихим, бархатным голосом извещал...
В зале и гостиной нет никого, кроме Любови Андреевны, которая сидит, сжалась вся и горько плачет. Тихо играет музыка. Быстро
входят Аня и Трофимов. Аня подходит к матери и становится перед ней на колени. Трофимов остается у входа
в залу.
Войдя в свой дом, Лизавета Прокофьевна остановилась
в первой же комнате; дальше она идти не могла и опустилась на кушетку, совсем обессиленная, позабыв даже пригласить князя садиться. Это была довольно большая
зала, с круглым столом посредине, с камином, со множеством цветов на этажерках у окон и с другою стеклянною дверью
в сад,
в задней стене. Тотчас же
вошли Аделаида и Александра, вопросительно и с недоумением смотря на князя и на мать.
В прихожей стало вдруг чрезвычайно шумно и людно; из гостиной казалось, что со двора
вошло несколько человек и все еще продолжают
входить. Несколько голосов говорило и вскрикивало разом; говорили и вскрикивали и на лестнице, на которую дверь из прихожей, как слышно было, не затворялась. Визит оказывался чрезвычайно странный. Все переглянулись; Ганя бросился
в залу, но и
в залу уже
вошло несколько человек.
Помню только, что,
войдя в первую
залу, император вдруг остановился пред портретом императрицы Екатерины, долго смотрел на него
в задумчивости и наконец произнес: «Это была великая женщина!» — и прошел мимо.
Но это не было так. Едва только
вошли они чрез темную и низенькую переднюю,
в узенькую
залу, обставленную полдюжиной плетеных стульев и двумя ломберными столиками, как хозяйка немедленно стала продолжать каким-то заученно-плачевным и обычным голосом...
Прямо к ней
в залу вошли, сама вышла к нам.
И вот он хоть никакого
в свете неприятеля не пугался, а тут струсил:
вошел во дворец со шкатулочкою да потихонечку ее
в зале за печкой и поставил.
Дедушка наш Петр Иванович насилу
вошел на лестницу,
в зале тотчас сел, а мы с Петром стали по обе стороны возле него, глядя на нашу братью, уже частию тут собранную.
За дверями гостиной послышались легкие шаги, и
в залу вошла Зинаида Егоровна. Она была
в белом утреннем пеньюаре, и ее роскошная, густая коса красиво покоилась
в синелевой сетке, а всегда бледное, болезненно прозрачное лицо казалось еще бледнее и прозрачнее от лежавшего на нем следа бессонной ночи. Зинаида Егоровна была очень эффектна: точно средневековая, рыцарственная дама, мечтающая о своем далеком рыцаре.
Варвара Ивановна
вошла в круглый, строго меблированный
зал и сказала свою фамилию дежурному чиновнику.
В залу вошел лакей. Он с замешательством тщательно запер за собою дверь из передней и пошел на цыпочках к коридору, но потом вдруг повернул к Лизе и, остановись, тихо произнес...
Не успел Розанов занять место
в укромной гостиной, как
в зале послышался веселый, громкий говор, и вслед за тем
в гостиную
вошли три человека: блондин и брюнет, которых мы видели
в зале, и Пархоменко.
Как только орава гостей хлынула за двери квартиры Рациборского, Ярошиньский быстро повернулся на каблуках и, пройдя молча через
зал, гостиную и спальню,
вошел в уединенную рабочую хозяина.